ночное зрение больше не было Шену доступно после того, как рана, вскрывшись, очистилась от яда. И хотя теперь, без сдерживающего ошейника, он всегда мог сотворить огонь на ладони, но по какой-то неясной самому причине не хотел этого делать. Хождение в темноте успокаивало, словно тьма накинула ему на плечи мягкий уютный плед.

Отдавшись на волю провидения, Шен просто бродил по поместью, переходя из павильона в павильон, минуя сад и небольшие внутренние дворики, флигель и хозяйственные постройки. Пару раз он натыкался на караульных из контрольного бюро, и те провожали его подозрительными взглядами. Он уже стал ходить кругами, когда ноги вывели его в личные покои магистрата. Пусть они не были подписаны, окружающая помпезность и некая болезненная аура этого места позволяли определить его бывшего хозяина безошибочно. Шен переступил порог и медленно прошелся по покоям. Контрольное бюро, обыскивающее здание днем, действовало филигранно и аккуратно: ни вещиц, сброшенных с комода, на полу, ни неровно уложенного края покрывала на кровати, ни сдвинутых больших напольных подсвечников — ничего, что бы свидетельствовало о произведенном обыске.

И все же они не нашли «тайные комнаты».

Шен покосился на магистрата. Тот обводил свои бывшие покои скорбным взглядом. Шен следил за ним из-под полуопущенных ресниц и вскоре заметил, что взгляд магистрата Жоу, скользя по покоям, нет-нет да и задерживается на мгновение дольше на ширме, стоящей у правой стены.

Шен подошел и заглянул за ширму. Между ней и стеной было достаточно места, чтобы пройти взрослому человеку. Шен толкнул ее рукой, чтобы чуть отодвинуть, и понял, что она стоит, как влитая. Тогда он прошел за ширму, внимательно рассматривая стену и пол, покачиваясь с носка на пятку, пытаясь определить скрипящие или прогибающиеся доски. На первый взгляд ничего не привлекало особого внимания, но интуиция вопила, что он на правильном пути.

На стене нашелся держатель для лампы. Это казалось необычным — больше в помещении таких держателей не было, а свет, судя по всему, должны были давать свечи в напольных подсвечниках. Шен дернул держатель вниз, и тот поддался с глухим щелчком. Пол рядом с ногами содрогнулся и отъехал в сторону.

Призрак магистрата Жоу заволновался. Он принялся быстро летать из стороны в сторону и причитать, обращаясь к Шену, но не рассчитывая на ответ:

— Что тебе там надо, а?! Золота моего захотел?! Убийца! Вор! Разбойник!

Шен чуть поморщился от утробного звучания его потустороннего крика и, не обращая внимания на привидение, преградившее ему путь, прошел сквозь него, слегка передернув плечами, и принялся спускаться по узкой лестнице. Внутри тайного помещения было совершенно темно, и Шену пришлось зажечь огонь на ладони.

Тут же отблески света ударили по глазам, заставляя морщиться и кривиться. Шен с полминуты отчаянно моргал, пытаясь восстановить зрение.

Помещение сверкало. Точнее, сверкали начищенные бока золотых статуэток, тарелок и ваз, а также попросту слитки золота, аккуратно сложенные пирамидкой, доходящей Шену почти до пояса. Глядя на все это богатство, старейшина пика Черного лотоса с трудом сдержался, чтобы не развернуться и не прокомментировать увиденное, обратившись к почившему магистрату. Так и подмывало спросить, пригодились ли все эти сокровища ему на том свете. Впрочем, судя по тому, с каким переживанием магистрат Жоу следил за каждым движением Шена, он все еще считал, что пригодятся.

Шен еще раз окинул комнату взглядом, но лишь заметил больше ценностей, которые не бросились в глаза сразу. Находка, безусловно, ценная для государственной казны, но Шен почувствовал разочарование. Чи Ван отправил его на поиски ради этого?

Словно в ответ на его мысли, слева донесся тихий звук. Шен обернулся в ту сторону и заметил неприметный проход, на первый взгляд сливающийся со стеной и тенью, отбрасываемой одной из статуй.

Шен медленно двинулся на звук, а призрак магистрата, будто менее заинтересованный в том, что находится в той комнате, приотстал.

Проем был совсем низким. Шен пригнулся, переступая порог, и оказался в небольшой коморке, вдоль стен которой располагались столы со всякими склянками, мешочками и ступками, напоминая место работы алхимика. Но Шен не рассмотрел подробнее, лишь скользнув по столам взглядом, потому что в центре на небольшой возвышенности стояла клетка, в которой лежал израненный белый тигренок.

Красного было столько, что на первый взгляд казалось, что тигренок уже мертв. Запоздало Шен почувствовал смрад, сладковато-приторным зловонием растекающийся по комнате. Дыхание перехватило.

Шен приблизился к клетке и увидел, как поднимается при дыхании грудь тигренка. Выдох был свистящим и чуть всхлипывающим, именно этот звук он и услышал из сокровищницы.

Усы тигренка и край левого уха были отрезаны. Шен машинально покосился на столы и увидел когти, аккуратно сложенные на блюдечке.

Злость, поднимающаяся откуда-то из груди, на мгновение затопила сознание. Руки затряслись в бессильной ярости. Если бы магистрат Жоу не был уже мертв, Шен убил бы его еще раз прямо сейчас.

Вместо этого он подрагивающей рукой потянулся к клетке и откинул щеколду. Лежащий без сил тигренок при этом звуке рыкнул, что более походило на визг, и попытался отползти в дальний угол клетки.

Шен неуверенно посмотрел на него. Было бы наивно полагать, что это израненное существо сможет довериться человеку, и все же он должен был забрать его отсюда, не желая оставлять в клетке ни на мгновение дольше. Зная, что это бессмысленно, Шен все же попытался сказать нечто успокаивающее:

— Тише. Все будет хорошо. Я не причиню тебе вреда. — Было не важно, что он говорит, он просто следил за тем, чтобы голос звучал мягко.

Шен потянулся к тигренку. Тот был совсем маленьким, немногим больше обычного кота. Когда рука человека приблизилась, тигренок уперся спиной в клетку, забился в угол и угрожающе зарычал, хотя на деле это походило на жалкий скулеж. Лапа без когтей ударила по ладони, а затем на ней сошлись зубы. Шен с некоторым облегчением отметил, что хотя бы зубы остались нетронутыми. Хотя, вероятно, до них просто еще не дошел черед. Судя по склянкам, кровь молодого белого тигра была ценным ингредиентом, и лишь это спасло тигренка от немедленного разбора на составляющие.

Тигренок тем временем впился в его руку до крови. Шен поморщился, но вместо того, чтобы попытаться вырвать ладонь, протолкнул ее дальше в тигриную пасть. Боковыми зубами кусать добычу было неудобно, и тигренок, не ожидающий такого поворота, подавился и попытался выплюнуть его руку, но Шен не дал ему этого сделать. Другой рукой он сгреб животное и, подняв, прижал к себе. Тигренок взвыл от боли. Руки Шена дрогнули, но